Фото: Денис Шпичак
Не так часто, но всё же на уютных лайдах, долинах рек, расположенных на плато Путорана, можно встретить следы былой активной жизни. Иногда это идолы, вырезанные на корню дерева, иногда ловушки столетней давности, иногда даже могилы, украшенные православными крестами. Все эти находки напоминают нам о кочевой жизни тунгусов (так называли до Октябрьской революции эвенков), которые аргишили через плато Путорана ежегодно вслед за стадами северного оленя. К лету их путь лежал в тундры Таймыра, где великолепные пастбища и не так донимает надоедливый гнус, а к зиме аргиши возвращались в лесотундровые и таёжные районы Эвенкии.
Давно уже тунгусы не мигрируют через плато, а остатки материальной культуры, которые ещё можно застать, озадачивают современных людей. Так произошло с Денисом Шпичаком, который этим летом, выполняя свои обязанности государственного инспектора в области охраны окружающей среды (он работает в ФГБУ «Заповедники Таймыра»), увидел несколько рукотворных объектов, которые его озадачили. Попробуем разобраться, что же удалось зафиксировать Денису.
Некоторые из объектов, изображённые на снимках, не вызывают сомнений при атрибутации. На заглавном фото мы видим, скорее всего, временное убежище для человека. Более всего оно похоже на так называемый балаган либо сильно развалившееся голомо. Балаган — слово, пришедшее в русский язык из тюркского, теперь оно означает лёгкую ярмарочную или театральную постройку, но в тайге балаганами по-прежнему называют временные укрытия для охотников.
Вполне возможно, что это и остатки эвенкийского голомо — оно выполняло ту же роль, что и балаган: в давние времена палаток не существовало, а охотники и другие путешественники по бескрайним просторам Сибири тоже нуждались в более менее уютном ночлеге в пути. Голомо представляло собой конусообразное небольшое жилище, которое обкладывали либо дёрном, либо берестой, либо еловыми ветками — зависело от района нахождения.
Сложенные же небольшим шалашиком около ствола лиственницы жерди (фото внизу) могли быть «складом» для путешественника — чтобы не искать по осени под выпавшим снегом запасы топлива, опору для палаток или того же балагана: всегда знаешь, что на стоянке у тебя есть всё приготовленное заранее и его не нужно искать.
А может быть, мы имеем дело с так называемым родовым деревом, к которому ставили каждый раз лесину, как убивали медведя и проводили достаточно сложный ритуал разделки и транспортировки его туши. Это связано с тем, что медведь у многих народов — не только северных малочисленных — являлся особым зверем. Некоторые считали его своим прямым предком. И сложный ритуал служил увещеванию духа убитого зверя, чтобы он либо не злился, либо видел, как люди рады, что он дал себя убить.
Если этот шалашик — свидетельство медвежьего культа, то развалины на фото, расположенном ниже, можно принять за специальный настил, на котором дóлжно было разделывать тушу убиенного зверя. Впрочем, для таких далеко идущих выводов необходимо, конечно, своими руками пощупать остатки, увидеть своими глазами со всех сторон — чтобы не оказаться в роли мудрецов, описывавших слона только с одной точки зрения: для кого-то это был длинный толстый шланг, для кого-то четыре столба и т.д.
В любом случае, сохранность рукотворных объектов, судя по фотографии, говорит нам о достаточно большом сроке их постройки. Дернование в условиях севера происходит очень медленно, а некоторые настилы, как мы видим, уже успели покрыться растительностью. Может быть, последний раз они служили человеку до середины ХХ века.
Впрочем, более определённые выводы можно сделать, оказавшись непосредственно в этом интереснейшем месте — стрелке рек Курейка и Яктали.
Лариса СТРЮЧКОВА,
ведущий специалист по связям с общественностью
ФГБУ «Заповедники Таймыра»